|
|
Америка мечтает о революции, но представляет её себеп как-то убого, чисто по-американски
Предлагаемая статья А.Тарасова, опубликованная на сайте информационного агентства Left.ru, привлекает внимание вне зависимости от того, знаком или нет читатель с рецензируемым в ней фильмом. Отечественные средства массовой информации, выполняя социальный заказ своих государственных или приватных хозяев, вот уже много лет пытаются возбудить у рядового гражданина Украины тягу к так называемому “среднему классу” как символу рыночно-либерального благоденствия. Всемирной рекламой этого символа всегда выступал рядовой американец с его “Американской Мечтой”. Оказывается же, что этот символ уже вовсю испытывает на себе гнёт империалистической глобализации. Оказывается, что этот символ уже готов к сокрушению институтов породившей его системы. Ещё не осознана классовая суть процесса, идеологическая путаница не позволяет увидеть подлинные причины происходящего, но сам протест уже вполне созрел и набирает силу.
До весны этого года фильм Дэвида Финчера
“Бойцовский клуб” (“Fight Club”) американская
пресса именовала “модным”. С весны стала
именовать “культовым”.
Фильм вызвал ожесточенную полемику в
американской периодике. Причем предметом
полемики были не художественные достоинства или
спецэффекты, а исключительно социальное
содержание фильма.
Финчера обвиняли в “пропаганде терроризма”, в
“антиамериканизме”, в “покушении на
Американскую Мечту”, в “злоупотреблении
сценами насилия” (давно такого не было!) и даже в
“создании киноинструкции по производству
взрывчатых веществ”.
Фильм и впрямь получился нестандартный. Это
история о том, как типичный средний американец (в
фильме он безымянен; в титрах его роль обозначена
как “Narrator” – Рассказчик) неожиданно для себя
самого стал руководителем подпольной армии,
готовящей революцию в Америке.
Рассказчик (актер Эдвард Нортон) работает в
крупнейшей автомобилестроительной компании (в
США таких всего три: “Форд”, “Дженерал Моторс”
и “Крайслер” – выбирайте любую!). Работа у него в
высшей степени своеобразная: он ездит по стране и
разбирается в случаях, когда в автокатастрофах
по вине фирмы (из-за дефектов конструкции) гибнут
люди (а случаи такие, как однажды проговаривается
Рассказчик, встречаются “часто до невероятия”).
Задача Рассказчика проста: выяснить, угрожает ли
фирме-производителю крупный – разорительный –
иск. Если да – надо тут же откупиться от
родственников пострадавших, не доводя дело до
суда. Если нет – можно махнуть на все рукой.
Рассказчик – не мелкий клерк. У него шикарная
квартира и он одержим, как полагается типичному
американцу, страстью к накопительству –
покупает и покупает себе все новые и новые вещи
по каталогу. (“Раньше мы зачитывались
порнографией, а теперь – каталогами”, –
признается он.) И все бы ничего, – но эта жизнь
Рассказчика загнала: довела до неврастении и
бессонницы.
Все меняется, когда Рассказчик встречает в
самолете некоего Тайлера Дердена (актер Бред
Питт), мелкого торговца высококачественным – по
20 долларов штука – мылом (потом выяснится, что
Тайлер делает мыло сам – из человеческого жира, а
этот жир крадет – с риском для жизни – из
косметических клиник, где лечат страдающих от
ожирения американцев). Сгорает квартира
Рассказчика, и он попадает в гости к Тайлеру, в
выселенный дом на окраине, посреди свалки. Дальше
события развиваются с фантастической быстротой.
Рассказчик и Тайлер создают “Бойцовский клуб”
– добровольное, но тайное (“первое правило
“Бойцовского клуба”: никому не рассказывай о
“Бойцовском клубе”) объединение, где замотанные,
загнанные рыночной экономикой американцы могут
отвести душу – подраться друг с другом всласть.
Клуб быстро превращается в тайную революционную
армию, – причем помимо желания основателей:
парни сами выстраиваются у дома Тайлера и
Рассказчика, готовые стоять там без еды и под
градом оскорблений по трое суток – лишь бы их
взяли. Тайная армия “Бойцовского клуба”
оказывается единственным настоящим, подлинным,
что у них есть в жизни. В мире, где их жизнь лишена
смысла (рыночная система предложила цель –
делать деньги, но не дала смысла существования),
они обретают смысл. Тут же вырабатывается
собственная система ценностей, в основе которой
– отрицание материального достатка, отказ от
культа потребления и накопительства. (“Люди –
рабы своих вещей, – просвещает тайную армию
Тайлер. – Я не верю в постулат о ценности
материального имущества. Лишь утратив все до
конца, мы обретаем свободу”.) Бойцы тайной армии
равны между собой и даже лишаются – в целях
конспирации – имен. Подполье стремительно
разрастается – в какой бы город ни прилетел
Рассказчик, он везде быстро обнаруживает
“Бойцовский клуб”. Подпольная армия переходит
от акций показательного истребления (или порчи)
символов “общества потребления” (дорогих
автомобилей, например) к прямым террористическим
актам. Испугавшийся Рассказчик пытается найти и
остановить Тайлера – и тут выясняется, что
Тайлер – это сам… Рассказчик, его второе “я”,
спрятанное, вытесненное из сознания, что Тайлер
– это Рассказчик, каким бы он сам хотел себя
видеть: сильный, смелый, решительный, не боящийся
боли и смерти. То есть перед нами – раздвоение
личности.
События в фильме продолжают развиваться –
строго в соответствии с внутренней логикой
сюжета. В подпольную армию вступают
исключительно те люди, кого в обычном
американском кино словно бы и нет – не владельцы
загородных вилл с бассейнами, а рядовые
рассыльные, повара, киномеханики, бармены,
официанты, почтальоны, таксисты, клерки, лифтеры,
охранники… Мир социальных низов, трудящихся
современной “постиндустриальной” Америки
устраивает заговор против верхов – в первую
очередь банкиров. По замыслу Тайлера, революция
должна начаться с уничтожения кредитных
учреждений – тогда “мы вернемся к нулю”, в
довиртуальный мир, где ценности создаются не
финансовыми спекуляциями, а трудом. “В мире,
который мне видится, – объясняет Рассказчику
Тайлер, – ты охотишься на лосей в пропитанных
влагой лесах, окружающих руины Рокфеллер-центра.
На тебе одежда из шкур – одна до конца жизни”.
“Мы готовим вам, выносим мусор, чиним телефоны,
водим машины “скорой помощи”, охраняем вас, пока
вы спите. Не надо злить нас!” – так звучит
ультиматум Тайлера комиссару полиции Джейкобсу,
“захваченному в плен” подпольной армией. Может
быть, это и не столь откровенная демонстрация
классового конфликта, – но ведь перед нами не
европейский, а американский кинематограф.
Заговор разрастается, и даже в полиции
обнаруживается, что рядовые детективы уже
состоят поголовно в “Бойцовском клубе.
Тем временем Рассказчик и сам по себе все больше
становится похожим на Тайлера, – становится все
более решительным, самостоятельным, отчаянным и
жестким. Руководство собственной компании он
откровенно терроризирует и шантажирует.
Кончается все тем, что Рассказчик стреляет в
Тайлера – и убивает его. То есть стреляет
Рассказчик себе в рот, но остается жив – со
страшной кровавой раной в скуле. Таким образом,
раздвоенная личность воссоединилась. Рассказчик
окончательно стал Тайлером. Сеанс психотерапии
завершен. Шизофрения излечена.
Американский фильм должен кончаться хэппи-эндом.
И хэппи-энд есть: Рассказчик-Тайлер с дыркой в
щеке и трогательно взявшись за руки с наконец-то
вернувшейся к нему любимой женщиной Марлой
Сингер (актриса Хелена Бонэм Картер) смотрит –
как на восход солнца – на воплотившуюся мечту:
взрывающиеся и рушащиеся одно за другим здания
банков.
Минуточку. Однажды мы это уже видели: именно так
– взрывом банков и прочих символов современной
западной рыночной цивилизации – завершался
ставший теперь уже классическим фильм “Забриски
Пойнт” Микеланджело Антониони.
“Забриски Пойнт” был снят в 1970 г. Через 30 лет
колесо совершило полный оборот – вновь Америка
мечтает о революции. Но если в “Забриски Пойнт”
финальные взрывы были взрывами полностью
виртуальными – мечтою главной героини Дарьи о
возмездии за убитого возлюбленного, студента-бунтаря
Марка, то в “Бойцовском клубе” это уже не
мечтания героев, а наблюдаемая ими въяве картина.
И если в “Забриски Пойнт” один-единственный
Марк осмеливался ответить насилием на
полицейское насилие – а все его друзья так и
остаются, несмотря на разговоры, в плену
хиппистской идеологии “власти цветов”, то в
“Бойцовском клубе” насилие положено в основу
жизни и восстановления целостности субъекта в
обществе институированного насилия, в обществе,
где тебе навязана социальная роль (клерка,
бармена, посыльного) – и соответствующее этой
роли социальное поведение. В “Забриски Пойнт”
был показан стихийный молодежный бунт – наивный
карнавал гедонистов и потребителей. В
“Бойцовском клубе” показывается основанный на
железной дисциплине тайный заговор трудящихся –
кропотливая работа тех, кто ушел от гедонизма к
аскетизму через согласие с болью, грубое насилие.
Если в “Забриски Пойнт” американское общество
показано как общество тотального отчуждения,
тотальной некоммуникабельности (даже студенты-бунтари
не могут ни о чем договориться друг с другом), то в
“Бойцовском клубе” показывается, как эта
некоммуникабельность, это отчуждение
преодолеваются – чисто по-американски, самым
примитивным способом: с помощью драки,
физического контакта, взаимной боли и взаимного
доверия, из которого и вырастает общее дело –
подполье.
30 лет назад фильм Антониони “Забриски Пойнт”
был объявлен в США “антиамериканским” и
“клеветническим”. Так что вряд ли стоит
удивляться обвинениям, выдвинутым в адрес
Финчера. “Забриски Пойнт” по отношению к
“Бойцовскому клубу” – все равно что какое-нибудь
филантропическое общество в сравнении с
“Красными бригадами”!
Сегодня, когда власти упорно убеждают нас, что
для процветания и стабильности необходимо, чтобы
в стране возник “средний класс” – и ссылаются в
качестве примера на Америку, в самой Америке идет
как раз противоположный процесс. Вот уже 20 лет
как “средний класс” Америки исчезает,
размывается, вот уже 20 лет как богатое
меньшинство быстро богатеет, а все остальные с
разной скоростью (в основном медленно) беднеют.
Американские социологи и политологи спорят, в
каком году – в 2010-м, 2020-м, 2030-м – можно будет
объявить о смерти в США “среднего класса”.
“Бойцовский клуб” – это как раз фильм,
свидетельствующий о разочаровании “среднего
класса” (во всяком случае “нижней”, менее
богатой его половины), среднего американца в
“Американской Мечте”. 20 лет подряд этим людям
приходилось работать все больше, а денег у них
было все меньше (не в абсолютных цифрах, а если
сравнивать с тем, что можно было себе позволить
на те же деньги раньше). Естественно, они начинают
ворчать, что “всё не так”, ненавидеть быстро
богатеющий банковский капитал – и мечтать о
революции. “Мы вкалываем на фабриках и в
ресторанах, гнем спину в офисах, нас дразнят,
рекламируя одежду, мы работаем в дерьме, чтобы
купить дерьмо, нам не нужное. Наша война – война
духовная, – говорит от их лица Тайдер. –
Телевидение внушило нам веру, что все мы станем
миллионерами, звездами кино и рок-н-ролла. Всё
вранье. И мы начали это осознавать. И это приводит
всех нас в ярость”.
Большевики, как мы помним, учили, что революция –
это когда пролетариат берет в свои руки средства
производства. Сегодняшнему среднему американцу
такие “марксистские заморочки” явно не по уму,
кажутся слишком сложными и непонятными. Взорвать
всё к чертовой матери – вот и будет революция!
20 лет назад, когда в Голливуд пришли
ультраконсерваторы, “новые правые” – и
принялись выпускать один за другим фильмы,
переполненные казенным патриотизмом вперемежку
с насилием, драками, кровью и смертью (“Рэмбо”,
“Роки”, “Форт Апач: Бронкс”, “Таксист”, “Конан-варвар”
и др.), западноевропейские критики (например, Анн-Мари
Бидо) дружно заявили, что эти фильмы созданы для
того, чтобы заставить Америку преодолеть
“вьетнамский синдром”, приучить к мысли о
неизбежности новых, кровавых войн, приучить к
насилию, сделать обществу психологическую
прививку. Критики оказались правы. Не раз
американские солдаты, воевавшие позже в Ираке,
Сомали и Югославии, рассказывали журналистам,
что пошли служить в американскую армию,
насмотревшись “Рэмбо” с “Роки” и ощутив в себе
“гордость за U.S. Army” и звездно-полосатый флаг.
Если следовать этой логике, фильм Дэвида Финчера
приучает американцев к мысли о неизбежности
новой революции – насильственной, конечно же,
очень жестокой, очень грязной, очень кровавой.
Революции низов и деклассирующегося “среднего
класса” против финансового капитала, боссов и
“общества потребления”.
От редакции: Фантастический
фильм Дэвида Финчера основан на мудром
наблюдении сценариста и режиссёра реальных
процессов американской действительности. В
справедливости этих наблюдений убеждают и
многочисленные публикации американских
социологов и политологов и примеры из жизни —
казненный на днях в Соединенных Штатах Тимоти
Маквей, организатор взрыва в Оклахома-сити в 1995
году, унесшего жизни 168 человек, психически вплне
«нормальный» американец. Свой поступок он
обьяснял протестом против вмешательства
государства в личную жизнь.
“Средний класс” Америки всё чаще бунтует. От
отупения и безысходности. От последовательного
снижения уровня жизни. Эти достаточно далёкие от
основ научного коммунизма люди интуитивно видят
причину своих бед в концентрированном капитале,
который олицетворяется для них в банках –
наиболее ярких, броских представителях
паразитирующего класса буржуазии. Их
представления и практические действия не
выходят за рамки банального анархизма. Их
протест носит исключительно разрушительный
характер. До социального созидания им ещё не
близко.
Эти процессы происходят сегодня не только в США.
Вспомним массовые выступления трудящихся,
преимущественно молодёжи, которые прокатились в
апреле–мае этого года по большинству стран
Европы и Америки, и даже по Австралии. Молодые
бунтари переворачивали и жгли автомобили, рушили
витрины шопов, били окна банков. Они протестовали
против глобализации империализма, которая
превращает всех их, наёмных работников всех
стран и континентов в рабов объединяющегося
капитала.
Сегодня они ещё не понимают, что причина их
бедствий не в банковских зданиях и не в лимузинах
банкиров. Но завтра, завтра…
|
 |
