|
|
Новаторство или догматизм
В последнее время все чаще и чаще в
коммунистических изданиях стало повторяться
слово НЭП. Казалось бы, только радоваться надо
тому, что наши партийные теоретики и практики
начали интересоваться историей партии. Но на
сердце, наоборот, нарастает тревога. Скорее всего,
потому, что именно так начиналась перестройка. Ни
с того ни с сего, в конце 80-х годов придворная
окологорбачевская ученая тусовка, которая
давным-давно из всей истории партии
интересовалась только местами заграничной
эмиграции большевиков, вдруг усиленно начала
цитировать Ленина, но только избранные места.
Особенно большой популярностью пользовалось это
самое слово НЭП.
Дальше, вы помните, пошла перестройка, потом
перестрелка и т.д.
Самое смешное во всей этой теоретической
провокации было то, что практически никому не
пришло в голову разобраться, а что же такое
собственно НЭП и какое он может иметь отношение к
проблемам строительства «развитого социализма».
Слово НЭП служило лишь распознавательным
сигналом «свой-чужой». Если бодро декламирует
«НЭП-НЭП-НЭП» и при этом радостно подпрыгивает –
значит свой, если же сомневается в чем-то, не
декламирует, или декламирует недостаточно бодро,
значит – плохой, консерватор и догматик, от
которого нужно держаться подальше.
Вот и сегодня намечается та же тенденция.
Некоторые товарищи уверены в том, что нам сегодня
не хватает именно НЭПа, но никто не вспоминает, а
что же собой, собственно, этот НЭП представляет.
Итак, НЭП – это сокращенное обозначение «новой
экономической политики», идея которой была
выдвинута Лениным в 1921 году.
В чем же была цель НЭПа? В налаживании отношений
государства диктатуры пролетариата с
крестьянством, которое дольше не могло терпеть
продразверстку, введенную, кстати, не
большевиками, а еще царским правительством в
период империалистической войны. Большевики,
наоборот, дали крестьянам землю, отняв ее у
помещиков и частью у кулаков. Но крестьянину
нужна была не только земля, но и изделия
промышленности, а ими Советская власть не могла
так же централизованно обеспечить село по
причине разрухи. Поэтому крестьянину сказали.
«Ты хозяин, производи продукты, а государство
берет минимальный налог». Естественно, что
замена продразверстки продналогом была только
первым шагом. За ним неизбежно следовал второй –
допущение свободной торговли не только хлебом,
но и промышленными товарами, что влекло за собой
расширение сферы товарного производства и в
промышленности. А это, в свою очередь, означало
значительное укрепление капиталистических
элементов в хозяйстве.
Это политическая сторона дела. Все остальное –
техника, которая вряд ли может сегодня кого-то
заинтересовать по причине ее устарелости. Ведь
техника управления общественным производством
устаревает точно так же, как и любая другая
техника. Представьте себе на минуту, что кто-то
предложил управлять полетами современных
лайнеров с помощью навигационной техники начала
20-х годов. Нелепость?! Это понимает каждый. А
предлагать нечто подобное по отношению к
управлению экономическими процессами –
пожалуйста. Ведь некоторые умники из числа
буржуазных апологетов рынка предлагают
вернуться к рецептам Адама Смита. Но на них мы не
будем обращать внимания.
Что касается классовых отношений, то они
устаревают далеко не так быстро, как хотелось бы.
Сегодня, как и восемьдесят лет назад, мы имеем
класс буржуазии и класс пролетариев. Поэтому мы
будем говорить только о политической стороне
дела. Давайте посмотрим, насколько имеет смысл
такая политика сегодня. В чем сходство или
различие политических условий времени
сегодняшнего и времени нэповского, каково
соотношение классовых сил в политической и
экономической области.
Что мы имели в начале 20-х годов в области
политической?
Полную и безоговорочную победу пролетариата не
только в политической области, которую принесла
социалистическая революция, но и в области
военной – в гражданской войне, как против
внутренней контрреволюции, так и против
интервентов. То есть буржуазия была полностью
разгромлена, хотя еще и не уничтожена, а
пролетариат одержал невиданную доселе победу –
стал господствующим классом. Но в то же время
война принесла стране полное истощение.
Революции начала грозить опасность со стороны
вчерашнего союзника пролетариата –
крестьянства.
Что мы имеем в этой области сегодня?
Полное и, вообще-то, тоже безоговорочное
поражение пролетариата в области политической,
которое усиливается тем, что потерпел он его без
всякой борьбы. Как известно, разбитые армии
хорошо учатся, чего нельзя сказать об армиях,
сдавшихся без боя. Такое поражение истощает
гораздо больше, чем военное, поскольку это – в
первую очередь – моральное истощение,
приводящее к апатии, отнимающее желание бороться
не то, что за власть, даже просто за выживание. То
есть сегодня, наоборот, буржуазия одержала
невиданную победу – пришла к власти не только
после полного разгрома, но и после фактического
своего уничтожения в нашем обществе, а
пролетариат влачит самое, какое только можно
придумать, жалкое существование.
Тогда, в начале 20-х, допущение свободной торговли,
ведущей, хотим мы или не хотим, к капитализму, на
самом деле, в конечном счете, вело к коммунизму,
по крайней мере, создавало необходимую базу для
того, чтобы революция могла продержаться, чтобы
пролетарское правительство не пало. Сохранение
власти рабочих было залогом того, что победа
останется за социализмом. Диктатура
пролетариата боролась с опасностью усиления
капитализма, неизбежного в условиях свободной
торговли, не только тем, что создавала льготные
условия для социалистического сектора экономики
в его конкурентной борьбе с капиталистическим и
мелкотоварным элементом, но и методом прямого
подавления капиталистических элементов. В конце
концов, только очень наивный человек, который
ищет причины тех или иных политических событий в
особенностях характера политических деятелей, а
не в экономических особенностях эпохи, не
понимает, что политические репрессии конца
тридцатых годов во многом есть следствие НЭПа,
который, вопреки намерениям Ленина «закончить
отступление» уже в 1921 году, затянулся аж до конца
двадцатых.
Сейчас, когда политическая власть полностью
находится в руках буржуазии, требовать чего-то
похожего на НЭП, то есть допущения свободной
торговли – значит ломиться в открытую дверь.
Торговля сегодня настолько свободна, что ее
впору ограничивать. Ведь продается и покупается
все – от заводов и фабрик до политических партий
и парламентских фракций.
Хотя некоторый смысл лозунга свободной торговли
есть. Ведь современный монополистический
капитализм уже давным-давно ограничил до
невозможности свободную конкуренцию, которая
мыслится неотъемлемым атрибутом рынка и
свободной торговли. Сегодня если и существует
конкуренция, то только между монополиями. Но
монополистам, сами понимаете, гораздо легче
договорится за наш с вами счет, чем снижать цены,
чего ждут апологеты рынка от свободной
конкуренции. Но не будет ли лозунг свободной
торговли сегодня не только реакционным, но и
утопическим? Ведь крупное машинное производство
технологически не приемлет никакой свободы
рынка и уничтожает мелкотоварное производство
на каждом шагу любыми способами. Тут приходится
выбирать, чего мы на самом деле хотим:
современного уровня производительных сил или
рынка. Не сподручней ли национализировать
капиталы олигархов и поставить их на службу
обществу, чем разрушать сконцентрированное ими
производство ради сомнительных идей НЭПа и
многоукладности?
Что касается многоукладности, за которую
выступают сторонники НЭПа, и при этом тоже
ссылаются на Ленина: он, мол, был тоже не против
нее, то начнем с того, что тогда Ленину и
большевикам выбирать не приходилось.
Многоукладность осталась им в наследство от
царского режима, поскольку российский
капитализм далеко еще не успел уничтожить не
только мелкотоварное производство, но даже
остатки феодализма в экономике, помещичье
землевладение. Вполне естественно, что
большевики ломали голову над тем, как покончить с
многоукладностью, а не над тем, как ввести ее.
Ленин утверждал, что, по сравнению с
многоукладностью, даже государственный
капитализм был бы громадным шагом вперед, к
социализму. Представляю, как бы он реагировал,
если бы ему кто-то сказал, что спустя 80 лет, в
условиях концентрации производства не только в
национальных, но и в мировых масштабах, кому-то
придет в голову ФОРМИРОВАТЬ многоукладность, при
этом ссылаясь на Ленина. Наверно вспомнил бы
сказку о человеке, который кричал «Таскать вам,
не перетаскать!» при виде похоронной процессии.
* * *
А может, если мы так уж сильно хотим копировать
ленинскую политику, то лучше бы обратиться к
работе Ленина «Грозящая катастрофа и как с ней
бороться».
Работа «Грозящая катастрофа и как с ней
бороться» была писана в 1917 году, когда при власти
находились буржуазные партии. Большевики же, как
бы сейчас выразились, находились в оппозиции.
Экономика находилась приблизительно в таком же
состоянии, как сейчас, то есть в состоянии,
близком к краху. Кстати, именно в это время Ленин
пишет ту фразу, которая стала едва ли не лозунгом
нынешних коммунистов: «нельзя идти вперед, не идя
к социализму».
И вот какие меры предлагает Ленин для
предотвращения катастрофы, то есть для того,
чтобы идти к социализму:
1) Объединение всех банков в один и
государственный контроль над его операциями или
национализация банков.
2) Национализация синдикатов, т.е. крупнейших,
монополистических союзов капиталистов (синдикаты
сахарный, нефтяной, угольный, металлургический и
т.д.).
3) Отмена коммерческой тайны.
4) Принудительное синдицирование (т.е.
принудительное объединение в союзы)
промышленников, торговцев и хозяев вообще.
5) Принудительное объединение населения в
потребительные общества или поощрение такого
объединения и контроль за ним.
(«Грозящая катастрофа и как с ней бороться» ПСС.Т.34.
с. 161).
Главное сходство условий «грозящей катастрофы»
и сегодняшних в том, что это время не после
социалистической революции, а до нее. Ленин
подчеркивает, что все предложенные меры – это
еще не социализм, это лишь шаг к нему.
И этот шаг сегодня сделать тем легче, что мы, в
отличие от Ленина, который предлагал эти меры,
основываясь исключительно на теоретических
соображениях, имеем огромный опыт успешного
функционирования централизованной, планируемой
государством экономики. Мало того, мы будем иметь
поддержку миллионов трудящихся, которые не по
книжкам и газетам, а на собственном опыте имеют
возможность сравнить, какая экономика лучше:
централизованная или рыночная, социалистическая
или капиталистическая.
* * *
И еще одно, по поводу того, что НЭП считают не
«временной уступкой капитализму», а едва ли не
единственно возможной истинной
социалистической политикой. Хотелось бы
обратить внимание на следующие слова Ленина:
«Если бы мы имели государство, в котором
преобладает крупная промышленность, или же,
скажем даже не преобладает, но очень сильно
развита, и очень развито крупное производство в
земледелии, тогда прямой переход к коммунизму
возможен». (В.И.Ленин. Полн. собр. соч. т.43, с.79.)
Тогда, в начале двадцатых годов, не было ни
развитой крупной промышленности, ни крупного
производства в земледелии, но была Советская
власть и решимость перейти к коммунизму. Сегодня,
несмотря на десять лет «многоукладности» и
рыночных реформ, есть и крупная промышленность и
крупное производство в земледелии. Значит, дело
только за установлением Советской власти и
решимостью переходить к коммунизму.
В.Пихорович.
|
 |
