|
|
"На себя оборотиться"
Многих людей грызут сомнения – а
хочет ли действительно верхушка КПРФ создать
«партию Жукова»? Или, спекулируя этим именем и
образом советского прошлого, хочет «въехать» на
спине избирателей в нынешний режим в качестве
солидной оппозиционной парламентской партии,
которой власть тайком отдает кусок пирога?
На бытовом уровне, когда ведешь агитацию «от
человека к человеку», встречается такое
вульгарное объяснение: «В КПРФ собралась та
часть номенклатуры, которая не пристроилась к
власти. Так она решила пристроиться к оппозиции.
Победят на выборах – поменяются местами, будут
кормиться по очереди». Если выражаться не так
вульгарно, то это - суть устойчивой на Западе
двухпартийной демократии, причем одна из партий
выступает под левыми лозунгами. Это - социал-демократы
разных оттенков. Руководство КПРФ никогда четко
не высказало своего отношения к этой системе, а
во многих случаях отзывалось о ней с симпатией:
«Мы долго в своей политической истории пытались
лететь на одном левом крыле. Из этого ничего
хорошего не вышло. Теперь оно перебито. А на одном
крыле, как известно, далеко не улетишь». Дайте,
мол, отрастить левое крыло, и будем махать вместе,
вот и ладушки. Красивая метафора, и смысл понятен
(непонятна только оценка советского периода. Что
значит «ничего хорошего не вышло»? И кто у нас был
«левым» - Сталин, Хрущев, Брежнев?) Так что
абсурдными «вульгарные подозрения» не назовешь,
социал-демократический соблазн не отметается в
КПРФ даже на словах.
Можно сказать, что народ к КПРФ слишком строг. Да,
с коммунистов спрос совершенно особый. То, что
позволено социал-демократам, для них –
предательство. Водораздел в сознании людей
проходит четко: ты за советский строй (с его
улучшением и т.д. ) – или против. Если против, то
разница между оттенками несущественна. Верхушка
поздней КПСС, как показала история, была
сознательно, а в конце – и с животной ненавистью
– против советского строя. Лидеры КПРФ, чей
единственный политический капитал пока что
только в образе советского строя и заключается,
вроде бы за него. Но туманно. Власть захватила,
прямо скажем, «контра», какой и белые сильно
уступили бы по ярости, но «партией борьбы» КПРФ
себя не считает. При этом всем ясно, что
нейтралитет сегодня невозможен. Что же это тогда
за партия?
Ельцин с перепугу дал коммунистам драгоценный
подарок - запретил Компартию и устроил постыдный,
бездарный процесс в Конституционном суде. КПРФ,
как гонимая и в гонениях очистившаяся от грехов
КПСС партия, сразу завоевала симпатии – хотя бы
из стихийного протеста и чувства справедливости.
Но больше таких подарков режим давать не будет,
совсем напротив. Съезды КПРФ уже проходят в
Колонном зале, райкомам выделены комнаты в
зданиях администрации. А потом и вообще –
устроили Думу, здание сделали комфортабельным,
унитазы итальянские, у каждого депутата кабинет.
Ну как же при такой заботе властей огорчать их
плохим поведением!
Реальной власти Дума не имеет, эту соску дали
народу, чтобы не хныкал. А депутаты от КПРФ
приняли свои должности всерьез и стараются
помочь режиму управлять государством. Готовят
«концепции». Меня один раз пригласили на рабочее
совещание фракции - готовить концепцию
международной политики. Спрашиваю – это
концепция КПРФ? Нет, мы хотим предложить
надпартийную концепцию.
Такого в политике не слыхивали. Чтобы партия
оппозиции, которая называет власть
«оккупационным режимом», готовила пригодную для
этого режима концепцию – странно.
Общество расколото, интересы несовместимы, а
коммунисты считают, что есть какая-то чудесная
схема, которая заставит овец и волков обняться и
расцеловаться. Да ведь то, что мы считаем
смертельной опасностью для страны (приватизацию,
внешний долг, сдачу месторождений иностранному
капиталу и т.д.), режим и все его «партии» считают
благом.
А ведь в Думе можно сделать многое, несмотря на ее
бесправие. Она, по сути, должна была бы играть
очень важную в России роль юродивого - власти
никакой, но рот не заткнешь. Но нет, хочется быть
«законодательной властью». Кто же такого
юродивого будет слушать? Кадеты в первой Думе,
стремясь не допустить революции, более честно и
смело обращались к народу как его избранники, чем
сегодня коммунисты (и шли почти в полном составе
депутатов в тюрьму – вовсе не революционеры,
представители старинных аристократических
родов).
Вульгарное обвинение («в КПРФ номенклатура,
которую более ловкие оттерли от кормушки»)
скрывает тяжкое и тоскливое подозрение, а не
второй ли это виток горбачевщины, загодя
заложенный «архитекторами» в сопротивление
народа? Ясно, насколько разрушительно для образа
КПРФ это подозрение, ведь к Горбачеву
подавляющее большинство советских людей
относится с омерзением. Но что делается, чтобы
это подозрение снять? Я бы сказал, ничего не
делается – делается вид, что его не существует
И все же главное – не в фигурах, а в идеях. Очень
упрощая, я бы сказал, что марксизм дал русским
коммунистам теорию эксплуатации человека
человеком и идею возможности преодоления
отчуждения между людьми (утопию возврата к
братству, к коммуне) через преодоление частной
собственности, а также идею всеобщего
освобождения трудящихся – в противовес будущим
вариантам национал-социализма. А Ленин дал новую,
обогащенную идеями русского анархизма теорию
государства, восстановил в правах фигуру
крестьянина, как союзника рабочего, и дал
понимание современного мира – империализма, с
глобализацией процессов, преодолением
свободного рынка и господством финансового
капитала. Сталин, еще совершенно не оцененный как
теоретик, предвосхитил современное понимание
огромных возможностей традиционного общества –
«индустриализации не по западному». Современная
мысль идет дальше, включает проблему ресурсов и
экологической катастрофы, а также нарастающий
конфликт Север-Юг. Все это Горбачев «не приемлет».
А КПРФ?
Зюганов говорит, что из марксизма-ленинизма КПРФ
отвергла учение о революции. На вопрос, что же еще
«отвергла», ответа никогда не было. А людям
кажется, что очень многое, причем без всякой
причины и объяснения.
Отвергнуто понятие о частной собственности как
основы отчуждения и эксплуатации. Отвергнут
классовый подход – но не путем его развития и
преодоления, а через возврат к утопической
картине межклассового согласия. Зюганов дает
такую формулу: «Воссоединив «красный» идеал
социальной справедливости... и «белый» идеал
национально осмысленной государственности...
Россия обретет, наконец, вожделенное
общественное, межсословное, межклассовое
согласие». Что здесь осталось от марксизма-ленинизма?
Как можно достичь не компромисса, а прямо
воссоединения красного и белого идеалов, если
понятия о справедливости у труда и у капитала
диаметрально противоположны?
А что же стоит за «национально осмысленной
государственностью»? Отход не только от
советского интернационализма, но уже и от той
основы, на которой выросла Россия. Читаем у
Зюганова: «Держава распалась потому, что были
преданы забвению многовековые корни...
всенародного единства». Это – об СССР, а не о
феврале 1917 года.
В чем же экономическая причина «распада» СССР?
Вот в чем: «Создание некогда мощного союзного
народнохозяйственного комплекса и как его
прямое следствие подъем экономик национальных
окраин, во многом происшедший за счет центра, не
только не укрепил интернационализм, но, наоборот,
подорвал его основы, привел... к развалу СССР,
отделению от него «союзных республик». Само
употребление слов «союзные республики» в
кавычках, видимо, означает, что СССР
рассматривается как химера, что союза на деле не
было.
Здесь, конечно, историческая неточность:
никакого «отделения от СССР республик» и в
помине не было. СССР разваливали из центра. Но
важнее сама мысль: подъем экономики национальных
окраин привел к развалу СССР, его погубил мощный
союзный народнохозяйственный комплекс.
Эта мысль, повторяю, означает не только отказ от
всего советского проекта, но и от всего
устремления Российской империи. Отказ от
Ломоносова с его идеей, что «богатство России
прирастать Сибирью будет», и даже от Ермака.
Зачем же идти в Якутию, если не вовлекать ее в
народнохозяйственный комплекс? И как строить
Норильск в ямало-ненецкой окраине, не развивая ее
экономику? Эта мысль - чуть измененный соблазн
«демократов»: сбросить бы России имперское бремя,
разойтись на 30 нормальных государств. Стянуться
русским обратно в Московское княжество, ведь уже
за Окой - национальные окраины, марийцы и мордва.
Без объяснений, как обухом по голове,
отбрасывается один из священных принципов
коммунизма: «В основе идеологии и практики
обновления России не может находиться никому
непонятный пролетарский интернационализм».
Допустим, не может (хотя это – вопрос совсем не
очевидный), но почему же «никому не понятный»? Сто
лет был на знамени партии и, оказывается, никому
(!) не был понятен. По-моему, как раз на эту тему
было много сказано: в этом понятии обрела новую
форму именно «всечеловечность», вселенская
отзывчивость русской души. Выражаясь «суконным»
языком науки, это – системообразующее свойство
русских как этноса. Потому-то они и дошли до
Тихого океана, хотя в начале XVII века их было всего
столько же, сколько литовцев. Что же, КПРФ теперь
будет это свойство изживать из России?
Конечно, чего иногда не скажет политик! Но ведь
все это издается и переиздается, и должно, видимо,
стать ядром новой идеологии КПРФ. Как должны к
этому относиться советские люди, 85 процентов
которых обладают сильным державным мышлением («имперским
сознанием»)?
|
 |
