В таком штормовом море находится сейчас наше общество. Небо закрыто тучами, а на горизонте – множество ложных огней, сулящих безопасную стоянку и все мыслимые береговые удовольствия в порту Капитализм, но на деле ведущих к гибели. Сейчас для коммунистов определение точного курса – в прямом смысле вопрос жизни. Поэтому понятен интерес, с которым они встретили опубликованные в “Приазовской Правде” статьи В.Пихоровича “Куда забрёл призрак коммунизма” (№ 30) и В.Дмитрука “Классы и партии” (№ 31).

Но чем дальше читаешь эти статьи, тем больше возникает недоуменных вопросов.

Вот Пихорович высказывает совершенно правильную мысль, что “горбачёвская перестройка... явилась политическим оформлением свершившейся значительно ранее ползучей экономической контрреволюции... Этот тихий переворот был с самого начала до конца плодом исключительно благих намерений, в крайнем случае – результатом вполне благонамеренного невежества”. Но когда “значительно ранее” это произошло? В каких партийных и государственных решениях эта экономическая контрреволюция проявилась? Чьи благие намерения или невежество стали её причиной?

“Ничто так не вредит коммунизму, – пишет Пихорович, – как неграмотные действия самих коммунистов”. Бесспорная истина. Об этом не раз говорил ещё Ленин. Естественно ожидать и от Пихоровича критического анализа этих неграмотных действий, разъяснений, как же действовать правильно. Вместо этого он переходит к критике “пришедших к власти и околачивающихся возле неё немарксистских “левых” политиков”. Кого он имеет в виду? Какие их конкретные действия? Как, по его мнению, следует реагировать на эти действия?

Стоит ли удивляться, если рядовые коммунисты, не имеющие ни времени, ни возможности самостоятельно заниматься таким анализом, в лучшем случае просто проигнорируют его “ЦРУ” (ценное руководящее указание), а в худшем – вообще перестанут действовать? Если же Пихорович обращается к партийным руководителям, то весь опыт истории свидетельствует, что заблуждающиеся руководители способны прислушаться к голосу разума только тогда, когда этим голосом начинают говорить массы. Вот почему все теоретические разногласия Ленин выносил на суд партии, подробно объясняя их суть и причины.

В ясности и конкретности не уступает Пихоровичу и Дмитрук:

“Ревизионизм в правящих партиях победил ещё до распада Союза... Была утеряна традиция отношения к марксизму как к науке... самые вопиющие расхождения с классиками автоматически объявлялись “развитием марксизма””. Единственное, что здесь не вызывает сомнений, – он имеет в виду компартии социалистических стран. Но когда именно в них победил ревизионизм? В каких “вопиющих расхождениях с классиками” проявилась его победа? Кому из партийных руководителей и идеологов принадлежит авторство этих расхождений или, по крайней мере, кто возглавлял тогда эти партии?

Так что вместо света маяка, который должен затмить ложные огни и указать верный курс, оба автора напускают туман, который если чем и лучше, то лишь тем, что не обманывает ложной надеждой, а обостряет бдительность и заставляет напрягать внимание.

Критикуя тактику “всех сегодняшних коммунистических партий”, Дмитрук пишет: “Мы даже не обороняемся (организованная оборона – это тоже вид активных боевых действий, в которых противник изматывается, деморализуется, перемалывается его живая сила и техника)...” Похоже, в поисках эффектного сравнения он даже не задумался о его смысле. Иначе понял бы, что в данном случае, по выражению Дмитрия Карамазова, “поле битвы – души людей”, а “живая сила и техника противника” – это его идеи и пропагандистские штампы. И наши дотеперешние действия – митинги, демонстрации, листовки, предвыборная агитация, – пусть даже не слишком эффективные, всё же были видом активной обороны.

“Мы просто повторяем те формы, – продолжает Дмитрук, – которые применяли в своё время и наши противники”. В какое время? Какие формы? “В своё время” наши противники применяли, например, такие формы, как военно-полевые суды и виселицы в 1905–07, вооружённую интервенцию в 1918–22 и в 1941, атомный шантаж в 1945–49. В наше время они подгоняли бензовозы к зданию Верховной Рады в Киеве, расстреливали из танковых орудий Верховный Совет в Москве. Захватив средства массовой информации, они в течение вот уже более десяти лет изблёвывают хулу на советскую историю и на социализм. Эти, что ли, формы мы сейчас “просто повторяем”?

Туман. Сплошной туман.

Дмитрук совершенно прав в том, что буржуазия добровольно власть не отдаст, что путём выборов трудовой народ к власти не придёт. Правда, к такому выводу уже пришёл недавний съезд КПУ, которую Дмитрук характеризует как немарксистскую. Надо сказать, в его критике немалая доля правды. Но вот он призывает к “безжалостной” борьбе с оппортунизмом, которым заражена “часть наших товарищей”. Кто они? В чём проявились их оппортунистические взгляды – в публичных выступлениях, в печати, в предлагаемых проектах партийных документов и решений?

Я беру наугад первый попавшийся под руку том Ленина – им оказался 24-й. Сентябрь 1913 – март 1914, партия на нелегальном положении. Только в заголовках этого тома можно найти 8 фамилий. А во всех без исключения статьях содержатся конкретные имена политических деятелей, с которыми Ленин вёл полемику или, наоборот, соглашался. Он никогда не критиковал “некоторых товарищей”, тем более не употреблял безадресных страдательных оборотов типа “была утеряна традиция”, “марксизм перестали изучать”, “расхождения объявлялись”. Он всегда указывал поимённо: кто утерял традицию, кто перестал изучать марксизм, кто расхождение с классиками объявил “развитием марксизма” и т.д. – и доказывал это на конкретных примерах. Что же мешает нам делать это сейчас? Боимся выдать противнику военную тайну – назвать имена тех, кто в нашей партии объективно ему содействует? И это называем “безжалостностью”?

Туман. Видимость – ноль.

Невольно создаётся впечатление, что и Пихорович, и Дмитрук просто-напросто хотят “совсем без драки попасть в большие забияки”.

Но напускать туман – рискованное дело. Легко не заметить, как сам собьёшься с пути.

Например, Пихорович утверждает: “Старое уже есть, а новое только нарождается... За ним не стоит опыт, привычка, традиция. Его победа – скорее исключение, чем правило”. Что общего имеет это утверждение с марксистской диалектикой, которая говорит, что новое только кажется слабым, на самом же деле оно всегда сильнее – именно потому, что новое, что способно развиваться, тогда как старое неспособно к изменениям. Каждому приходилось видеть, как слабенький с виду зелёный росток взламывает кажущуюся несокрушимой асфальтовую корку. Поэтому новое побеждает всегда, а вот его поражения временны и являются “скорее исключением”.

Кое-кто, возможно, скажет: человек неудачно выразился, стоит ли придираться к словам? Этим людям хотелось бы напомнить фразу из фильма “Возвращение Максима”, герой которого в споре с меньшевиком говорит: “Не только за каждое слово – за каждую букву драться будем!” Потому что из этого “неудачного выражения” следует чисто троцкистский вывод: “целых 74 года социализма в условиях, когда мировая революция припоздала – это само по себе чудо”. А значит, незачем доискиваться причин поражения социализма в СССР – оно всё равно было неизбежно. Достаточно отделаться общими фразами и “готовиться к серьёзной борьбе”, втягивая в неё “всё более широкие массы трудящихся”.

А эти широкие массы вполне логично рассудят: раз социализм невозможен без мировой революции – зачем нам рисковать? Пусть революцию начнут другие, кому ещё хуже, а мы пока можем терпеть, так попытаемся как-то устроиться при капитализме. Ну, а если революция станет побеждать, тогда можно будет к ней присоединиться.

По мнению Пихоровича, задача коммунистов – уничтожение капитализма, в частности, слом буржуазной государственной машины. Это бесспорно. Но создаётся впечатление, что на этом он считает задачу коммунистов выполненной. А ведь это, образно выражаясь, только расчистка строительной площадки для построения социалистического общества, для установления более совершенного способа производства, чем капиталистический. Но чтобы широкие массы трудящихся добровольно взялись за этот тяжёлый и опасный труд, требующий от них больших жертв, недостаточно, чтобы им стало невмоготу жить при капитализме. Они должны ещё быть уверены, что построенное ими здание будет удобнее, а главное – не рухнет снова, как в 1991 году. Для этого необходимо прежде всего проверить чертежи и расчёты, по которым шло строительство с 1917 по 1985 год, выяснить и объяснить всем, где и когда были допущены ошибки. Доказывать необходимость уничтожения капитализма легче – здесь основную долю работы берёт на себя сама буржуазия. Убедить в необходимости социализма сейчас будет несравненно труднее. И с этим мы уже опоздали на добрый десяток лет.

Пихоровичу вторит Дмитрук: “Марксисты сходятся с любыми другими социалистами в части критики буржуазного общества, но они не предлагают рецептов лучшего общественного устройства”. Так и хочется спросить: дорогой товарищ, в какой пещере ты проспал 70 лет, в течение которых марксисты только тем и занимались, что искали и опробовали на практике “рецепты” лучшего общественного устройства?

Да и не со всеми социалистами сходятся марксисты в критике буржуазного общества. Здесь уже и Пихорович возражает Дмитруку, напомнив ему, что есть много разновидностей социалистов, которые ограничиваются целью “улучшения” капитализма.

Но вывод из слов Дмитрука следует тот же: опыт 70 лет строительства социализма не имеет никакой ценности, незачем его изучать и анализировать, вскрывать ошибки и пропагандировать положительные стороны.

Вот такова цена “необдуманных выражений” в точной науке, какой является марксизм.

Всё сказанное, разумеется, не умаляет ценность и актуальность главной идеи обеих статей – требования безжалостной борьбы с оппортунизмом, мелкобуржуазными иллюзиями, национализмом в среде коммунистов. Поэтому свои заметки хочу завершить – не в упрёк, а в поощрение – ленинскими словами: ““Поддерживать” призывы на словах, должно быть, легче (и безопаснее), чем делать что-то во исполнение этих призывов”. (ПСС, т. 24, стр. 360).