|
|
Германский дневник
Так называлась концертная программа
в жанре “Шансон” нашей соотечественницы Ольги
Ломенко.
Просторный двухъярусный зал “Кристального
дворца” в центре Лейпцига. Свободных мест нет. И
это в будний день, вторник, 10 июля. Билеты от 20 до 50
марок. Столько же стоят неплохие часы или
приличная пара обуви.
На сцене чуть полноватая, крепко сбитая, с
крупными чертами лица и венком с лентами на
голове дочь Украины, которая, по-видимому,
собирается её утешать – “Не плачь обо мне,
Украина”. Так называлась и её первая песня. Не
плакать, правда, Украине предлагалось на
немецком – ты стала свободной и независимой, я от
тебя уехала, но прославлю тебя здесь, на чужой
земле. Исполнительница чем-то напоминает
запорожскую казачку. Во всяком случае, в моём
представлении.
Ольга и в самом деле далёкий потомок запорожских
казаков, да и к тому же, из Запорожья. В Германию
приехала 6 лет назад. По специальности филолог-германист.
Долго и безуспешно искала работу. Знакомый
эмигрант-пианист предложил попробовать себя на
сцене. Попробовала. Поёт, шутит, пляшет. Песни
пишет вдвоём с аккомпаниатором. Уровень текстов,
музыки и исполнения где-то на уровне среднего КВН
в Тамбовском сельхозинституте. Публике нравится.
* * *
Вообще, выходцы из республик СССР (их здесь всех
зовут русскими – и русских, и украинцев, и
белорусов и евреев, и даже этнических немцев из
Поволжья и Казахстана) нередко находят здесь
общение именно в искусстве. Лейпцигский русский
хор объединяет более ста русскоязычных
иммигрантов. В городе его хорошо знают.
“Русские” концерты всегда собирают
внушительную аудиторию.
Руководитель и душа коллектива – Нина Фёдоровна
из России. В составе хора вокальная группа,
танцевальный коллектив, оркестр народных
инструментов, т.н. детская площадка. Большинство
участников до приезда в Германию были достаточно
далеки от сцены. Здесь же это для них возможность
общаться друг с другом, с людьми идентичной или
близкой культуры и общих традиций, петь свои
привычные песни, да и просто говорить на родном
языке. Это не оговорка – даже для обрусевших
немцев, вернувшихся на “историческую родину”,
русский всё равно остался родным языком. По
крайней мере, на одно – два поколения.
* * *
Другим местом общения выходцев из Советского
Союза или уже стран, образовавшихся в ходе
“раздачи суверенитетов”, стала православная
церковь. Построена она в ХІХ веке после
знаменитой “битвы народов” с Наполеоном. В этом
сражении под Лейпцигом участвовал русский
экспедиционный корпус. Церковь соорудили для
отпевания павших русских воинов. Много раз
достраивали, реставрировали. Возле неё по
субботам и воскресеньям всегда многолюдно. Здесь
можно узнать последние новости иммиграции,
просто посудачить и даже найти работу. Хотя сами
русские и украинцы здесь не стремятся работать у
своих соотечественников-предпринимателей – те
жулят чаще, чем коренные немцы.
* * *
Работе по найму иммигранты предпочитают
собственный бизнес. Преуспевшие гордятся. К
примеру, Галина Червоненко из Черкасс. Она жарит
и продаёт сосиски у входа в супермаркет. Дома (домом
она до сих пор неизменно зовёт Украину), по её
словам, трудилась “начальником общепита”.
Подробнее не детализирует. В иммигрантских
кругах поговаривают, что именно в “общепите” у
неё возникли серьёзные недоразумения, из-за чего
и уехала.
* * *
Костя и Валентина приехали сюда из Ленинграда. Он
на правах жертвы холокоста, она – на правах его
жены. В Ленинграде у “жертвы” было своё довольно
прибыльное дело – в подвальчике на Васильевском
острове он держал мастерскую по изготовлению
резинок для трусов. Валентина занималась
реализацией. А поскольку ленинградцы, несмотря
на переименование города в Санкт–Петербург, так
и не отказались от этой непременной составляющей
своего нижнего туалета, то фирма процветала.
Причиной выезда в Германию “резиновая” чета
называет перспективы образования, да и вообще
будущего, своих детей. Хотя и трудно себе
представить, что эти перспективы в Ленинграде
хуже, чем в Лейпциге. В смысле образования. В
смысле будущего конечно, сложнее. Кстати здесь, в
Германии, с резиновым бизнесом не получилось и
семья живёт с доходов, которые по-прежнему даёт
подвальное производство на Васильевском.
* * *
Есть в Лейпциге два “русских” магазина. Русских
в том смысле, что одним из них владеет выходец из
России, а другим – смуглый кучерявый одессит лет
за сорок. Ассортимент товаров рассчитан, по-видимому,
на русский колорит в глазах немецкого обывателя
– матрёшки, шкатулки, ложки и т.п. “под Палех”;
русская водка и Артёмовское шампанское, вяленая
и копчёная вобла, семечки (!) и пр. Что
действительно прекрасно, так это богатейшее
собрание классической русской (украинской тоже,
но заметно беднее) и советской литературы. Здесь
можно найти любимые книги, которые нынче и с
огнём не сыщешь на российских и украинских
“развалах”.
Один из магазинчиков, тот самый, где хозяином
одессит, поразил своеобразием “сервиса”. На
большинстве товаров нет ценников. Спрашиваю –
сколько стоит? Приказчик чешет за ухом – а что вы
можете дать? Хозяин в это время на улице ведёт
торг с поставщиком аудиокассет. Кассеты, видимо,
недостаточно лицензионны, т.к. оба поминутно
воровато озираются. Наконец, одессит
возвращается и уже наизусть и без запинки
называет цены. На вопрос, почему нет ценников,
застенчиво улыбается.
* * *
На окраине парка у пустыря микроавтобусы с
украинскими и польскими номерами. Рядом с
десяток людей без внешних нордических признаков.
Подхожу. Разговорились.
Оказывается, здесь место, куда жители свозят
отслужившие холодильники, газовые и
электрические плиты, телевизоры, мебель,
автомобильные скаты. Наши и польские
“коробейники” всё это собирают и отправляют на
родину. Там продают. Дело, как говорят, прибыльное.
* * *
У кирхи Св. Николая, что в центре Лейпцига,
грустят трое нищих. Один выделяется высоким
ростом, могучим телосложением и явно не арийским
профилем. Про себя я его прозвал “амбалом”. Он то
стоит на коленях, то лежит на боку (под коленями и
боком коврик), протягивая к прохожим раскрытую
ладонь. В голос не просит – это запрещено!
Субботний вечер. В кирхе концерт органной музыки
(местные священники не чужды стремлению
заработать и на светских мероприятиях). Вся
троица на своём “рабочем” месте. Заканчивается
концерт, служка закрывает двери храма. “Амбал”
поднимается и уверенной походкой, размахивая
полиэтиленовым пакетом, направляется прочь.
Догоняю. Так и есть – Николай (по совпадению с
названием храма) оказывается русским парнем из
Пскова 27-и лет от роду.
Шесть лет назад женился в Пскове на “русской”
немке и выехал с ней в Германию. Работал, затем
спился. Два года назад выгнала жена. Получает
пособие – 1400 марок и “подрабатывает” на паперти
у своего тёзки. Подработок приличный: 1000 – 1200
марок в месяц. Так и живёт. Ни о чём не грустит и не
жалеет.
* * *
Встречаясь в Германии с нашими
соотечественниками, я всё задавался вопросом,
зачем они здесь? Сами переселенцы перечисляли
причины разные. Но главной, нередко не названной,
была одна – большинство из них потянулись сюда
за сытой и безопасной жизнью. В принципе,
Германия им дала то, что они искали.
Нет, Украина по ним не плачет. Это они так, для
красного словца на сцене. Ну, разве что
оставшиеся там близкие. Плачут они сами. По
ночам… В подушку… Потому что, оказывается, быть
сытым – это ещё не всё.
С.Сергеев,
Лейпциг, Германия.
|
 |
